Есть башня в краю Прикаспийских песков,

С легендой, как эхом, из древних веков

От ветра гудит этой башни стена —

В ней тайна печальная погребена.

Жестокий и властный великий хромой –

Тимур воевал с Золотою Ордой,

А в древней столице росла его дочь,

Подобная розе в подлунную ночь.

Рубились под звоны булатных клинков

Его джагатайцы с ордой степняков,

Щадили Тимура и меч, и стрела,

Удача с ним рядом, как тень его, шла.

В бою, всколыхнувшем равнинную тишь,

Погиб хан татарский, седой Тохтамыш,

А сын его храбрый под крики и стон

Был ранен, и с войском разбитым пленен.

Тимур, в Самарканд возвратясь из похода,

(Он не был в столице уж скоро полгода),

Сто пленных ордынцев в подвал посадил,

А с ними сын хана там раненый был.

Был молод наследник, был смел он и строг,

Был строен, как тополь, красив, словно Бог,

Но в цепи закован — ни сесть и ни лечь –

Велел Тамерлан его зорко стеречь.

Услышав о сыне погибшего хана,

Решила с ним встретиться дочь Тамерлана.

Прокралась в подвал, огляделась там и...

Застыла, прижав к сердцу руки свои.

Увидела принца, а много ли надо,

Влюбилась в него она с первого взгляда.

Влюбилась всем сердцем, всей юной душой,

Зажглась, запылала любовью большой.

О, чувство святое, о сердца огонь!

Была бы свобода, удача да конь.

А там, хоть на Запад, на Юг, на Восток.

Ищи ветер в поле — там сотни дорог.

Шептала она, позабыв про беду:

- Любимый, с тобой на край света пойду.

И он отвечал: - Пусть проходят года,

Но нас не разлучит никто никогда.

- А если, а если рука палача... -

Мелькнула тревога в прекрасных очах.

- Пусть даже и это, в чужой стороне

Усну с твоим именем я, Кесанэ.

Их встреча была обрученьем навек,

Она вдруг решила устроить побег,

С любимым вдвоем из дворца убежать,

Пусть нищей, но верной женой его стать.

Глубокая ночь... Спит Тимур после битв,

Спит люд, совершив семь восточных молитв.

Ни смеха, ни плача, ни звонких команд,

Затих, словно вымер, ночной Самарканд.

Льет свет на шпили минаретов луна,

Спит стража в объятьях тревожного сна.

Подкуплен охранник, и конь под седлом

Вмиг с ними растаял в безбрежье ночном...

А утром о бегстве узнал весь дворец,

И стражу казнил в гневе страшный отец,

Но после опомнился и присмирел,

Поймать и судить беглецов он велел.

Услышав приказ, стременами звеня,

Умчалась погоня на быстрых конях.

Им счастье чужое и жизнь нипочем,

Им головы беглых достать бы мечом.

О, степь вековая, влюбленных укрой!

Стань перед погоней ввысь горной грядой,

Но падает конь, плачет ветер навзрыд,

И вот воронье уж, слетаясь, кружит.

Настигла их стража в далеком краю,

Пал юноша храбрый в неравном бою,

А дочь Тамерлана, о милом скорбя,

С ним рядом кинжалом убила себя.

Узнал Тамерлан, грозным сердцем погас

И дал своим людям печальный наказ:

В безлюдной степи среди далей седых

Поставить там памятник-башню для них!

И башня всю тайну любви их хранит,

В народе поверье о ней говорит,

Что ночь лишь наступит, качнется ль трава,

Там будто бы слышатся клятвы слова:

«Любимый, прощай! — слышит каждый рассвет,

 Любить тебя буду я тысячи лет».

И, словно бы эхо, звучит в тишине:

«И я тебя тоже, моя Кесанэ».

Века пронеслись. Ведь шаг времени скор,

Но башня стоит в тех местах до сих пор,

Как память о пролитой юной крови,

Как символ их верной и вечной любви!

19.06.1972 г.